Vidal Sasoon

[Nikola-ru]

Стрекоза и муравей

 

В истории моды 20 века было две настоящих революции. Героями первой стали французы – Поль Пуаре и Габриэль Шанель. Вторую по тихому провернула в Лондоне парочка антиподов – девочка из хорошей семьи и мальчик из «плохой» -Мэри Квант и Видал Сассун. Как им это удалось?

 

Послевоенная мода принесла разлад исмятение в женские души. С одной стороны – роскошный new look Диора, предложившего затянуть талию в рюмку, а руки – в длинные перчатки. С другой – убогий гардероб, в котором на плечиках болтались довоенные пиджаки из твида, под которые из экономии надевали манишку и манжеты. Женщины разбиваются в прах ради нового платья и нарядной причёски. В это время большинство из них, приходя к парикмахеру, просто перекрасить волосы, но хочет на самом деле только одного – изменить себя и свою жизнь.

У этих женщин уже подросли дети, родившиеся до войны или в первые ее годы. Эти вообще всё детство пробегали полуголодными и в обносках. Они выучились врать – это яркая черта поколения, к которому принадлежали Дженис Д***лин, Джим Моррисон, Джими Хендрикс. Для «детей войны» S-образный силуэт – фальшивка, то чего нет в реальной жизни, да и нафиг оно нужно. Это поколение выберет в одежде простую геометрию: четкий силуэт, ясные формы, прямые линии. На подиуме еще царствуют пышные формы, в терминах автолюбителей – «Роллс-Ройсы», а среди модельеров уже появилась барышня, предпочитавшая стиль совсем другого автомобиля mini.

Юное создание звали Мэри Квант. Она должна была стать «хорошей девочкой из хорошей семьи»: её деды – валлийцы давали стране угля, шерсть, раз в неделю спускаясь в шахты Уэльса, зато родители в отличии от них уже совсем не знали, что значит кожа цвета маренго и «черные легкие». Им удалось выбиться в люди, став школьными учителями и обитателями «чистого» района Лондона. Своей дочери они желали только хорошего, поэтому с утра до ночи выносили ей мозг: «ты должна учиться, вести себя примерно, быть с нами одного поля ягодой, пудингом из той же формочки…» - и так по кругу до бесконечности. Пока Мэри ходила в начальную школу она была девочкой послушной. Как и все послевоенные дети, заплетала по утрам две косички, натягивала серые чулочки «в резиночку» , надевала немаркие вязанные кофточки и тяжелое шерстяное пальто и бежала на занятия. Но едва наступил подростковый возраст, как она начала бегать совершенно в другую сторону – к закадычному другу по имени Александр Планкет Грин.

Имя это в семье Квант произносилось так ,что неизменно чувствовался подтекст: «Этот парень нашей девочке не пара». В семью, где самым страшным грехом считали праздность, маргиналу типа Планкета Грина ходу не было. Как и все англичане, Грин увал твердый распорядок дня, который в его варианте выглядел так: до 4 часов дня Планкет нежился в постели, размышляя о том, где бы ему скоротать остаток дня. Потом неспешно отправлялся в тур по джаз клубам, где его узнавали, как говорится пойдешь ты. В любую погоду Планкет был облачен в пижаму, а брюки при этом не доходили до ботинок. В общем, стильный был чувак.

 

 

Мама и папа Квант опасались влияния знаменитой на всю округу личности на свою единственную дочь еще до того, как им пришлось смириться с неизбежным. То что они считали родительской тревогой, оказалось верным предчувствием: Планкет всё таки вошел в их семейную биографию, став сначала бойфрендом дочери, потом её партнером по бизнесу, потом их зятем и отцом их внука. Но, между прочим сами виноваты: очень уж им хотелось основать учительскую династию. А посему дерзкая дочь была пристроена в колледж Голдсмита. «Будешь учительницей», - отрезали родители. «Разве что, рисования», - высказалась дочь и отправилась в колледж получать специальность. А там вот незадача! – уже учился Александр Планкет.

Мэри и Александр вели жизнь веселую и насыщенную. Тратить молодость на дела казалось им расточительством и они предались развлечениям. Они садились в поезд метро, и через минуту после отправления, по среди беседы Александр разыгрывал сценку «Мёртвый в вагоне», валясь под ноги пассажирам. Пока Александр пугал публику, Мэри тихо давилась от хохота. На следующей станции «труп» оживал и независимой походкой покидал вагон. Иногда Планкет брал у матери инвалидное кресло, и тогда представление «Молодой инвалид и его несчастная жена». Мри грустно катила кресло по аллее парка, Александр тупо пялился в пространство, а прохожие пускали слезу, сочувствую обоим: «бедное создание… такая молодая… какое горе!» Заканчивалось всё так же, как и в сценке с мертвецом: гогочущая парочка резво уносилась в даль, не забыв, прихватить кресло. Александру всё сходило с рук – ведь он принадлежал к аристократии и был родственником герцога Бердфордского.

Свои подвиги Мери и Александр успели совершить еще до того, как им стукнуло двадцать. Родитель их прессинговали, окружающая колористическая гамма не соответствовала темпераменту. Они ждали от жизни радости, а что видели? Если туфли – то чёрные, если чулки – то серые и бежевые. Мери завидовала Элси, девушке из Челси, о короткой, но яркой жизни которой потом споёт Лайза Миннелли: « Нет смысла строить из себя важного умника,/чтобы никто не улыбался при виде тебя./ Жизнь – это кабаре, скажу я вам,/ Так приходите в кабаре!»

 

 

Свадебный наряд 1970-х комбинезон из хлопка, блузка из органзы, шляпка ну и цветочки. Невеста как-никак.

 

 

Мери Квант (факты)

Однажды Мери и её мужу Алуксандру Планкету Грину пришла в голову мысль развлечь публику историей о похищении. Мери беззаботно шла по направлению к станции метро Южный Кенсингтон, обычно заполненной толпой народа. Дальше зрители увидели, как девицу начали запихивать в автомобиль двое: молодой человек, естественно, Планкет, и девушка, с виду вылитая злодейка.

Спектакль удался – свидетели, очнувшись от шока, включились в борьбу, пытаясь отнять жертву у злодеев. Особенно отличился господин в котелке, который преградил путь машине и от души колотил тростью по ветровому стеклу. Шутники сильно перепугались. Из оцепенения их вывела полицейская сирена: при её звуках толпа расступилась, Александр дал по газам, и авто унеслось. Труппа комедиантов до вечера приходила в себя, отсиживаясь в кинотеатре на окраине, но оттуда всё равно пришлось выходить – ведь хорошая девочка Мери должна быть дома в 11 вечера как штык.

 

Руки- ножницы

Мери даже в голову не приходило, что человек её поколения может думать иначе. Однако другой уроженец Лондона – отпрыск большого еврейского семейства по имени Видал Сассун, думал как раз по-другому. Он родился в пролетарском Ист-энде и всеми силами стремился в респектабельную часть города, где маялась от скуки неукротимая Мэри. Пока её судьба совершала движение с запада на восток, Видал медленно, но верно двигался в обратном направлении. Они были как два поезда из школьного задачника, который, выйдя из пункта А в пункт Б, обязательно встретятся, если разрешить задачку правильно. Так в конце концов и случилось, поезда остановились на одной станции, а потом спокойно разъехались, но мир благодаря этой остановке стал совершенно другим.

Пока же Видал Сассун в отличии от безалаберной Мэри действовал практично и последовательно. Его отец оставил жену и двоих сыновей ещё в начале тридцатых, когда Видалу было пять. На дворе - Великая депрессия , а растерянной матери в одиночку нужно кормить семью. Хотя она и была настоящей еврейской мамой, для которой расстаться с ребёнком подобно смерти, но уход мужа заставил её смотреть на вещи трезво, и она отдаёт Видала, а потом и его брата Эйвора в испанско-португальский иудейский приют на Лаудерлаль – роуд, чтобы они хотя бы не голодали. Из этих же соображении мать пристроила Видала в ученики к лучшему парикмахеру Истн-энда Адольфу Коэну. «Его первым правилом было, что все ученики мужского пола должны были наводить стрелки на своих брюках каждое утро, вспоминал Видал. – Когда я попробовал заметить, что идёт война и мы спим в подземке, мне недвусмысленно было указано, что я долен найти способ». Первый год обучения Видала пришёлся как раз на время бомбардировки Лондона. На стенках парикмахерских кабинок висели объявления: «Мадам, во время воздушного налёта перманентная завивка – на ваш собственный риск». Годы ученичества гарантировали Видалу кусок хлеба, однако жизнь в бесконечном повторении одних и тех же , уже кем-то изобретённых до него приёмов его не устраивала – мальчик-то оказался талантливым. Помаявшишь в подмастерьях и убрав тонны волос в парикмахерской, Сассун потихоньку превратился в мастера, к которому стали записываться заранее.

Путь из грязи в князи был не прост. В Лондоне, и об этом писал ещё автор «Пигмалеона», каждая социальная группа имеет свой акцент. Видал, говорил, как натуральный кокни представитель городского «низа» : пропускал одни звуки , добавлял другие, типа «Ванька, пади, эт-сам, чайкю попей!» До приличной работы в престижном квартале при таком «резюме» было, как до звёзд. Поэтому Сассун каждую неделю выкраивал из скудного бюджета шесть пенсов на билет в театр, чтобы постоянно слышать хороший английский. Как только он осваивает язык Шекспира и Лоуренса Оливье , его берут на работу в салон Раймондо Бессоне по прозвищу Локон –Кокон. Именно этот тип внушил Сассуну, что нет ничего лучше непринуждённой естественности. Ученику повезло – его мастер не только «видел жизнь разноцветной и разрисовывал её ножницами», но и позволял самовыражаться ученикам . Правда время самовыражения наступило только к началу 50-х. А после воины две из трёх клиенток парикмахерских желали стать блондинками. Чтобы обесцветить волосы, нужно было шпателем смешивать белый обесцвечивающий порошок с перекисью, потом краине осторожно открыть бутылку с аммиаком и два три раза капнуть в смесь. Если бы бутылка упала и разбилась, ффект был бы посильнее, чем немецкий воздушный налёт. К счастью, этого ни разу не произошло.

 

 

Видал Сассун (факты)

 

В 13 лет Видал решил стать футболистом. Поскольку сын в своем желании не на шутку упорствовал, мама сообщила ему, что во сне ей было видение – она должна отдать его в ученики Адольфу Коэну, королю парикмахеров Ист-Энда. За обучение мастер попросил немыслимую сумму в сто гиней. Разговор на этом был закончен – Видал, почтительно снял шляпу перед Коэном, открыл перед мамой дверь, и они попрощались навсегда. Вежливость Видала произвела на мастера такое впечатление на мастера, что Коэн бросился за ними вслед. Разговор об оплате отпал сам собой.

В 1969 году, когда Сассун открыл первую собственную парикмахерскую, он был так счастлив, что закатил вывеску с завитками и цветочками. Ему казалось, что так она выглядит «по-французски». Через пару дней в неё заглянул почтальон: «Ну и кто тут из вас Фиффал Фаффун?» Видал бросился к дизайнеру и попросил написать его имя самыми простыми буквами. Этот рубленный шрифт сохранился в логотипе компании по сей день.

 

В салоне Бессоне Видал отрабатывал свои профессиональные принципы и приёмы, которые позже назовут «сассуированием». К этому моменту молодому человеку уже хорошо за двадцать, и куда, спрашивается, исчез целый отрезок его жизни от 17 до 22 лет? Был период, когда его поезд сошёл с маршрута и резко рванул на восток. Едва новостные ленты разнесли весть об образовании государства Израиль, как в юноше вскипели гражданские чувства. На Вторую мировую его не взяли по малолетству, зато после войны приняли в «Группу 43», организацию еврейских боевиков, которая громила фишистские митинги в Восточном Лондоне. Имея небольшое боевое прошлое, Сассун отправился в Израиль. За теми, кто двигался этим маршрутом, британские власти тщательно следили. Добровольцы попадали в Израиль сначала по одному через Париж, а затем – через лагерь в Марселе. В этом лагере содержали переживших концлагеря евреев, которых отправляли в Израиль как в убежище. После пяти месяцев в этом лагере Сассун просто рвётся на защиту Израиля.

По прибытью на Землю обетованную ему дали автомат и отправили охранять свежевычерченную границу. Этот факт биографии ему еще аукнется, когда арабский мир начнёт дружно бойкотировать знаменитый шампунь в зелёном флаконе под маркой «Видал Сассун», но пока до этого далеко. Он вообще не собирался возвращаться. В Англию его вызвала телеграмма матери, в которой та сообщила о смерти отчима. Сын вернулся, и в биографии города Лондона наступило время сассуирования. Что это такое? Это не только укладка, но и выбор стиля, формирование индивидуального образа, мытьё, окраска и стрижка в одном флаконе. Плюс задушевная беседа – приводя в порядок каждый волосок на голове клиентки, Сассун заодно настраивал нотки её души. 50-е годы – время грустного женского одиночества, и для многих Сассун стал единственным, с кем можно было поговорить по душам. Счастливая , красивая женщина выпархивала из парикмахерской, чувствуя себя обновлённой, а Видал Сассун, слал первым парикмахером, которого стали называть по имени вместо распространенного «мсье». Фактически, «уважать себя заставил». Когда Бессоне предложил ему место младшего партнёра, Видал ,первым делом спросил, будет ли его имя стоять на работах, сделанных под вывеской их салона. Раймондо удивился и ответил зазнавшемуся юнцу, что у него другая политика. «И я решил, что моей политикой будет обеспечение каждому члену моей команды личного признания. Когда я открыл салон Vidal Sassoon в Гросвенор-Хаус, вывеска над ним гласила: “Роджер у Видала Сассуна» - потому что я очень уважал Роджера Томсона, великолепного мастера, и хотел, чтобы его все знали».

Клиентки не сразу усваивают простое «правило Сассуна»: «Wash and wear» («Мой и носи»). Тогда в каждом доме на почётном месте лежали бигуди, в них спали, бегали в магазин, прикрыв косынкой, ходили по дому, как печальные овечки, тысячи женщин. Сделать причёску в домашних условиях означало потратить на это несколько часов: помыть – высушить – уложить в сложную конструкцию – намертво закрепить лаком – носить осторожно , не дыша. Видал Сассн убрал промежуточные этапы. Если грамотно стричь и поддерживать форму стрижки каждую неделю, её не нужно будет бесконечно укладывать и поливать химией.

Женщины отдают себя в руки мастера не без сопротивления, и о своей борьбе за красоту Видал Сассун до сих пор вспоминает с неувядшими эмоциями.

 

«СКОЛЬКИХ СЛЁЗ МНЕ ЭТО СТОИЛО. НЕ МОИХ-КЛИЕНТОК. ОНИ ВИЗЖАЛИ У МЕНЯ ПОД РУКАМИ, КАК ГВИНЕЙСКИЕ СВИНЬИ» - вспоминает Сассун о своей борьбе за красоту.

 

Базар базару рознь.Пока Видал предается сассуированию, Мери и Александр заканчивают колледж. Мери разумеется, не стала никакой учительницей. Сначала она, как когда-то Коко Шанель, занимается изготовлением шляпок. Придумывает фасоны, кроет, шьёт, доводит до ума, а Александр отдает продукцию на продажу. Потом они решают открыть в Челси ночной клуб. Сначала просто, ходят, мечтают, как всё будет после ремонта. Потом преступают к удалению внутренних перегородок. Грохот стоит на весь квартал. Через некоторое время на крыльце обнаруживается разъяренная толпа местных жителей. Вдобавок, выяснилось, что для перестроек нужны документы из городского Совета архитекторов. Тратить время на добывание бумажек Мери и Александр не стали, а открыли на верхнем этаже дома Кингс-роуд ресторан, куда Александр изящно переманил одного из знаменитых поваров, а его знатные родственники разнесли славу этого предприятия питания. Внизу ресторана разместилась епархия Мери – небольшой магазинчик молодёжной одежды. Ассортимент был краине скромным : с утра до вечера Квант и Планкет охотились за актуальными новинками по демонстрационным залам, закупая самое оригинальное, самое свежее, самое молодёжное, чтобы потом продать в своём магазине.

 

 

Твигги в dolly-dress

 

Товар раскупался моментально. Продавцам бы радоваться, но их прилавки пустели слишком стремительно, а это означало, что поиски товара завтра нужно начинать с нуля. Для Мери это было уже чересчур – чем носиться за чужим, лучше она будет шить сама. И выручкой делиться не прейдётся. Днём она стояла за прилавком, вечером скупала в универмагах ткани, нитки, фурнитуру. Ночью шила, днём продавала, вечером – снова за тканями. Дело пошло, и со временем владельцы магазинчика позволили себе нанять помощниц, а творчество Мери заставило заговорить о новом стиле – Chelsey look – уличной молодёной моде, немного хулиганской, немного эпоажной и гараздо более свободной, чем то, что носили все.

Мери и Александра теперь было не узнать: раздолбай и бездельники в один миг превратились в пару трудоголиков. Спросите психологов, и вам ответят, что так бывает.Дело ведь не в раздолбайстве, а в отказе жить по общим законам, питаться вдохновением из общей миски и носить общее выражение лица. Они хотели жить по-другому и это им удалось.

В 1955-м их бутик получает название BAZAAR, а приглашения на его открытие Мери и Александр отправляют во все модные журналы. Журналы событие недооценили , прислали в Челси стажёров. Только Harpers Bazaar, недаром тёзки, опубликовал на своих страницах фотографии двух «сумасшедших пижамок» с витрины.

 

 

Или вы меня стрижёте, мастер, или я не встану с колен.

 

 

Актриса Джин Сиберг в фильме «На последнем дыхании», Франция1960 год.

 

О витрине стоит сказать отдельно. Стояли там не манекены, как в любом приличном заведении, а восковые куклы с одухотворёнными лицами. В субботу их наряжали поэкстравагантнее, и публика уже привыкла в выходные прогуливаться мимо витрин Bazaar. Там зрителей дали сюрпризы: то восковая красавица с лобстером на поводке, то груда молочных бутылок, «расставленных строго как попало» и записка: «Ушли на рыбалку».

Уроженкам Альбиона предстояло тут ко многому привыкать. Дело в том , что Мери Квант в английских магазинах не существовало маркировки по размерам. Заидя внутрь, вы усаживались в кресло, и перед вами начинали туда- сюда сновать манекенщицы. Если взгляд что-то цепляло, достаточно было ткнуть пальцем и сказать «вот это!» Тогда начиналась примерка и подгонка, для чего в каждом магазине имелась специально обученная модистка. У быстрой Мери пошло всё по-другому. Зачем тратить время, которого вечно не хватает? Она сделала по несколько копий каждой модели разного размера с обозначением объёма груди, талии и бёдер и просто вывесила их в магазине. За что ей спасибо от всей Европы, а теперь и мира тоже.

В хорошую погоду платья от Квант продавались прямо у входа в магазин. На двери никогда не вывешивали табличку с часами работы, их не существовало в природе и, если кому-то приходила идея провести в магазине пару часов вечером в субботу – пожалуйста, мы работаем до последнего посетителя. Терпение, труд и талант – дали всходы и вскоре о Bazaar заговорили, а Челси превратился в центр актуальной моды.

У первого послевоенного поколения было право на детство, и его представитель хотели пользоваться этим правом как можно дольше. Ходить в детских платьицах и брючках, с распущенными волосами, ставить ноги носками во внутрь и наивно выглядывать из-под чёлки. Хотелось танцев без правил и вечного праздника. Что видели дети родившиеся в конце 30-х – начале 40-х годов? Вечно озабоченных взрослых, занятых борьбой за выживание. Это поколение уже слышать не хотело о проблемах типа добыть, достать, выкрутиться. Им нужно перевернуть этот мир с ног на голову и устроить всё по-своему. Многочасовые походы к парикмахеру или примерки в магазине готового платья никак не вписываются в философию поколения, желающего жить просто, быстро и радостно. И если раньше героиней моды была кинодива на недосягаемом подиуме, то новое поколение отменяет «чины». На первый план выходит образ девочки из соседнего квартала, хозяйки улицы, сестрёнки друга. И надо же какое срвпадение, как раз к этому времени в Париже выходит первый тираж набоковской «Лолиты». Об этом обычно говорит Меи Квант, когда её обвиняют в плагиате и присвоении чужих лавров: я, мол, просто оказалась в нужное время в нужном месте, когда «нечто, носящееся в воздухе, подошло к точке кипения».

 

 

Инфантильная и сексуальная. Модель в платье от Квант

 

 

Молодёжная коллекция Мэри Квант

 

Свингующий Лондон

 

Двигаясь с равной скоростью из точки А в точку Б и наоборот, Мери Квант и Видал Сассун просто не могли не встретиться. К моменту встречи Квант уже придумала фэшн-бомбу, которая уже навсегда оставит её в истории моды – мини-юбку. Знающие люди говорят, что на самом деле её придумали Андре Куреж и Джон Бейтс, но те слегка опередили время и потому успеха не имели. Куреж уже пол века пытается доказать своё первенство, но получается как-то не очень. Зато Мери Квант пришла вовремя. Миру как раз понадобилась подростково-молодёжная одежда, которую можно было бы противопоставить моде старшего поколения.

На орбите вращается несколько мифов о происхождении мини. Один из них рассказывает, как Мери, заскочив к подруге, застала её за мытьём полов. Для удобства та высоко подоткнула подол юбки. «А неплохо смотрится», - решила Мери, и вернувшись домой, решительно пластанула первую попавшуюся юбку. Так на свет явилась мини-мода, а с ней новая походка и манера держаться. Образ дополнял свитер-лапша, чёрные колготки и чёрные же лакированные туфли. Если холодновато, сверху надевалось пальто-макси и высокие сапоги на шнуровке. В первой коллекции Мери были представлены платья без рукавов, туника под свитер, платье-фартук, бриджи, шорты, плащ из полихлорвинила, телесные колготки и разноцветные носки. Последним штрихом стала стрижка «боб», придуманная Видал Сассуном специально для показа Мери Квант. Тут не обошлось без жертв: «Я делал ей стрижку боб, и мы даже в каком-то смысле породнились по крови, я умудрился порезать ножницами ей ухо». Несмотря, на ранение, Мери поняла, что Видал – именно тот человек, который способен графически дополнить созданные ею образы. Она пригласила его сотрудничать.

[Nikola-ru]

Геометрическая стрижка с перманентом, 1967 год. «Израильский парикмахер и бизнесмен британского происхождения» после презентации своей книги «Vidal». Эдинбург, 2010 год.

 

Показ 1956 года и стал той точкой, в которой встретились два человека, которые так круто изменили мир. Нет, у них никогда не было романа. Нет, они не работали вместе над общим делом. Для этого они были слишком разными. Принципиально разными. Мери во главу угла всегда ставила вдохновение, а потом уже дело – так строят своё дело все артистические и тонкие натуры. Видал – типичный «рабочий муравей», трудолюбивый и упертый: утром – дело, вечером – всё остальное. Для достижения успеха Мери было достаточно чувствовать ,в каком направлении двигаться, ему нужно было досконально чувствовать маршрут. Оба талантливы «поцелованы Богом», но они никогда бы не смогли работать вместе, несмотря на эффективный союз мужского и женского, интуитивного и сознательного, эпатирующего и творящего красоту. Они встретились, потому что встретились. Потому что пришло их время, и оба это поняли. Случилось это в «Палас-отеле» Сент – Морица, куда Мери с её коллекцией, скромненько упакованной в старые коробки из-под «Марса» и «Милки-вея», пригласил Девид Морган, организатор заграничных дефиле. По задумке Моргана, модели Мери должны были стать фоном для маститых кутюрье, творении которых от этого заиграли бы ярче. Мери фоном быть не захотела. Для начала она попросила сыграть Джаз –аккомпанемент в более быстром темпе. Дефиле из меланхоличного шествия превратилось в безумный вихрь. По подиуму, заражая зрителей новым ритмом, проносились фланелевые юбки в складку выше колена, туники, мини-платьица без рукавов в сочетании с красными водолазками, детские носочки и шортики. В финале на сцене появилась манекенщица в белой казачьей шапке, в белом кожаном пальто с меховой оторочкой и белых сапогах выше колена. Она снимала пальто, и, к ужасу публики, под ним не было ни намёка на бельё. Это был не просто скандал! Это пришло новое время, и в том же 1957 на улицах в одежде от Квант и причёсках от Сассуна появились дочери герцогов и докеров, англичанки и валлиики, тинейджеры и матери семейств, уставшие от юбок карандашей и старящих их жакетов. В общем, сплошной бэби-долл, витрина с куколками в коротеньких платьицах и цветных чулочках. В следующем году Видал Сассун открывает собственную парикмахерскую, в стенах которой его имя быстро и неотвратимо превращается в бренд. «Искусство, природа, архитектура» - три кита его эстетики. Причёска должна быть произведением искусства, образцом естественности и строгой формы без излишеств. «Мне всегда нравилась геометрия, поэтому я стал разрабатывать свой метод – как стричь по законам геометрии». В середине 50-х Видал доводит до ума ставшую его визитной карточкой стрижку «пять точек». На голове он мысленно отмечает «опорные» точки: на макушке, на шее, у основания лба и на каждом виске. В соответствие с их расположением находит идеально сбалансированную форму. В расчёты включено всё: масса и площадь волос, цвет кожи лица и головы, длина шеи, форма ушей и даже характер клиентки. Мастера буквально рвут на части. Первое время ему приходится работать по 14 часов в сутки. Четыре десятилетия, от 50-х до 80-х, ему удается оставаться «своим» в мире моды, охвачен ли мир битломанией или сходит с ума от этно – стиля, носит ли обтягивающие водолазки или жакеты с огромными плечами. Если в конце 50-х Мери Квант назвала его «Шанель причёсок», то и в 80-е для него ничего не изменилось, знаменитая модель Пегги Моффитт, сравнивает масштаб его новаторских идей с тем, что в живопись сделал Пикассо. В 1962 году на страницах «Санди Таймс» появляется фотография модели Ждим Шримптон по прозвищу «креветка» в короткой – прекороткой юбочке. Образ мягкой, поэтичной, но независимой девушки тут же был переименован стилем «Лондон». В 60-х «быть британцем» означало шик. В широком смысле стиль «Лондон» представлял собой ритм большого города, в котором пиратские радиостанции Radio Caroline, Wonderful radio London и Swinging Radio England транслируют молодых битлов и роллингов, фасады кинотеатров пестреют афишами «Blow-up» снятого Антониони, как будто любительской камерой, по улицам ходят «моды» в узких брючках и галстуках – шнурках, а девушки позволяют себе даже на скачках, с их угрожающим дресс-кодом появиться в мини, без шляпы, перчаток и – о ужас! – без чулок, показывая всем загорелые стройные ноги. Всё это вместе – свингующий Лондон, рай оптимистов и гедонистов. Квант и Сассун одевали или стригли, но на самом деле помогали людям обрести себя. Рабочий цикл – это проработка «от и до»: от собственной работы до убранства помещения, подачи продукта, корпоративных «фишек». Они не просто создатели трендов, они меняют сам подход к делу, превращая магазин или парикмахерскую в образ жизни – ты приходишь сюда не как потребитель услуг, а как старый знакомый, и у тебя есть право быть услышанным, понятым и не одиноким. Мери предлагает женщинам идею комплекта – возьми и выбери то, что подходит именно твоей фигуре, сочетай, как считаешь нужным, и будь счастлива. До Квант центральным образом модной продукций было платье или неделимый костюм. Юбка и блузка не могли быть разлучены. Видал, убеждает женщин в том, что подход к парикмахеру может стать комплексным уходом за собой, а одновременно школой стиля, и отдыхом для души.

« КОГДА МЫ НАЧИНАЛИ, НАС НАЗЫВАЛИ СУМАШЕДШИМИ ИДИОТАМИ, смеётся Видал. – И ЭТО ЕЩЁ САМОЕ НЕЖНОЕ ИЗ ТОГО ЧТО О НАС ГОВОРИЛИ»

В 1965 году точка А окончательно сходится с точкой Б – Квант и Сассун одновременно бросаются покорять Новый Свет. Устроенный ими на Бродвее показ закончился остановкой уличного движения в центре Нью-Йорка. Одетые в мини-юбки манекенщицы как шли по подиуму , так и прогулялись по улице с той же непринужденностью. В итоге – многочасовой паралич дорожного движения и скандальная реклама: репортажи с прогулки показывали все телеканалы страны. В 65-м Америка еще не была готова к мини, зато в следующем году юбку от Квант, наденет вдова Джона Кеннеди Жаклин. Увидев точённые ножки первой леди, американцы поняли, что мини – юбка – это круто, и европейская мода зашагала по Штатам лёгкой девичьей походкой и продолжала шагать даже после того как президент Никсон объявил Белый дом «зоной свободной от мини». Местную красавицу на все времена Мэрлин Монро с её вполне женственными параметрами 92- 61- 87 затмевает семнадцатилетняя англичанка Твигги, а женщины отныне спят и видят, как бы приблизиться к её 80-55-80. В том же году британцы обнаруживают, что длина юбок королевы Елизаветы поползла вверх. Вскоре Мери Квант получает из рук королевы орден Британской империи за развитие отечественной модной индустрии. Шутники утверждали, что на самом деле королева отметила вклад Мери в повышение рождаемости. Заветные буквы OBE имеет право ставить после своего имени и Видал Сассун. Правда Квант получила рыцарское звание, когда ей было 32, а Сассун – отметив восьмидесятилетие. В Европе реакция на мини была разной. Сначала, как водится, Ватикан резко высказался против, злоупотребляя словами, «разврат» и «бесстыдство». Зато во Франции в первый же год запуска коллекции было продано более 200 тысяч юбок. Да что там: перемен уже не остановить, и мир бросается на каждое новое изобретение Квант, будь то узкие цветные брюки, топ на бретельках, замшевая куртка, туфли на платформе или компактная коробочка с косметикой. С таким же восторгом тот мир реагировал на всё, что предлагал ему Сассун: симметричный «боб», «пять точек», «Ненси Кван». Идея всех причёсок от Сассуна заключалась в том, что они должны сохранять идеальный вид без специальной укладки в любое время суток, в любых обстоятельствах. В конце 60-х Роман Палански начинает съёмки своего голливудского дебюта, «Ребёнка Розмари». Сассуна он пригласил для создания главного образа героини, которую сыграла Миа Фэрроу. Видал постриг её так коротко, как не стриг ещё никого. В результате родился образ новой сексуальности, воплощение которой стали Твигги и Джин Сибберг: огромные глаза и хорошенькая, очень коротко, но продуманно остриженная головка. Стрижка называется асимметричный «боб». Пик популярности стиля, созданного Мери Квант и Видал Сассуном, пришёлся на 69-е. К концу десятилетия героями времени станут хиппи с цветами в растущих , как трава, волосах, в клещах и ярких юбках макси. А дальнейшая судьба героев сложится именно так, как должна была сложиться. Мери, пережив взрыв вдохновения, успокоится на достигнутом и заимётся другими делами. Родит Планкету сына Орландо. Создаст собственную линию косметики и стиль макияжа, яркий и вызывающи, как и всё, что она делала. Потом увлечётся производством товаров для дома. В 1988-м Мери поучавствует в разработке внутреннего дизаина для своего любимого «MINI». Сейчас одеждой от Квант болеют, в основном, японцы, которые вообще уважают всё миниатюрное по облику и детское по психологии. Что кается Квант и Сассун как пары, то на их примере в который раз подтверждается правило: в соперничестве вдохновения и трудолюбия только последнее способно пробежать длинную дистанцию. Став взрослым мастером и даже орденоносцем, Мери не стремилась никого учить тому, что умела сама. Другое дело Видал. «Парадоксальное сочетание страсти и расчёта – основа его успеха. Мы работали как шальные, - говорит его жена Беверли, - без отпусков и выходных. Дети росли как трава на попечении нянь и кормилиц. Главное, чему я у него научилась, - это его потрясающая целеустремлённость. Он умел сформулировать большую цель, выходящую за рамки его жизни и рассчитанную на поколения, и множество малых, которые он ставил и достигал каждый Божий день». За пять десятилетий карьеры он открыл не только сеть салонов в Европе и Америке, но и академию, в которой каждый год обучаются сотни мастеров, которые в свою очередь, применяют на практике созданные им стандарты красоты. Они оба никогда не занимались высокой модой. Более того, Видал Сассун и Мери Квант, изобрели такие методы работы, при которых их искусство перестало быть элитарным. Но им удалось преобразить облик женщины и создать такое отношение к моде, при котором не мода диктует, как одеваться и какой быть, а сама женщина выбирает свой стиль. И значит, не зря два поезда покинули когда-то путь А и пункт Б, чтобы изменить свою жизнь и заодно кое-что в том мире.

 

 

Журнал STORY декабрь2011 – январь 2012 № 12-01 (43)

[DrummeR]

а дальше переводит чтонить книжку)? оч интерестно было бы прочитаьь ее всю!

[Nikola-ru]

а дальше переводит чтонить книжку)? оч интерестно было бы прочитаьь ее всю!

Пока этот вопрос остаётся открытым. Не хочется никого напрягать с переводом. Ребята, которые перевели первые части, проделали большую работу.

[kohska]

Пока этот вопрос остаётся открытым. Не хочется никого напрягать с переводом. Ребята, которые перевели первые части, проделали большую работу.

 

Я очень хочу напрячься и помочь с дальнейшим переводом честное слово, давайте уже дальше переведем, интересно же, чего там.

[DrummeR]

я готов заплатить за книжку в переводе электронную) давайте кто силен в англ переведите пожалста!